nemolodoj

Это раз мы были на шашлыках большой компанией.
И зашёл разговор – кто о чём мечтал в детстве.
И я, кроме прочего, сказал, что мечтал с парашютом прыгнуть.
И тут выяснилось, что четверо из присутствующих – двое мужчин и две женщины – в юности занимались в парашютных секциях, сделали тогда, кто три, а кто десять прыжков.

После этого разговора я подумал: «Скоро сорок. Что мне мешает? Если не сейчас, то когда?!»
Я тогда ещё подумал, что у меня он наступил – кризис среднего возраста - нисколько этому не огорчился, разузнал, где чего, и поехал в это Костылёво.

Я, вообще-то, никогда высоты не боялся.
Мы пацанами постоянно по стройкам лазили, в салочки и в войну там играли.
Но из самолёта высота иначе смотрится.

Я здесь рассказывал: http://nemolodoj.livejournal.com/44445.html
И потом ещё здесь: http://nemolodoj.livejournal.com/46138.html

На втором прыжке я тоже боялся.
И на третьем.
Но отвлекался тем, что старался правильно выйти, и ничего не забыть.
После пятого или шестого прыжка вдруг осознал, что страха-то уже нет. Он где-то внутри меня спрятался, и не вылезал.

Я приезжал на этот лесной аэродромчик каждые субботу и воскресенье и делал от одного до трёх прыжков в день.
Количество моих подъемов зависело от погоды, и от того, сколько перворазников приехало.
У инструкторов был железный принцип – каждый прибывший должен хотя бы раз прыгнуть.
Чтобы не получилось так, что кто-то зря из Москвы припёрся.

Я хорошо представлял, что переживают готовившиеся к первому прыжку, и, случалось, подбадривал их.

Один раз, девочка, шедшая крайней в первой пятерке (в пятёрках парашютистов расставляют по весу – тяжелых вперёд, чтобы они в воздухе не догнали того, кто вышел раньше, и не опустились на его купол), испугалась выходить.
Она уперлась руками и ногами в края люка, и закричала: «Нет! Нет!»

Выпускающий, перекрикивая шум двигателей, проорал ей: «Хорошо! Иди в хвост!»
Девчонка прошла в хвост самолёта, а выпускающий подозвал кого-то подходящего по комплекции, и крикнул ему: «Ты пятый в первой пятёрке! Пошёл!»

Тот кивнул и вышел на поток.

Это я вам потом ещё расскажу – что значит «выйти на поток».
Вот написал, и захотелось снова! На поток!

Прямо сейчас расскажу!
Это выходишь из люка вперёд и вбок.
Руки согнуты в локтях, плечи развёрнуты назад, сколько можно. Ноги согнуты в коленях и тоже откинуты назад.
Таким образом, конечности играют роль стабилизатора полёта, а ты чувствуешь лицом и телом, как тебя поддерживает тугой плотный воздух, видишь перед собой огромное пространство, медленно удаляющийся вперёд и вверх самолет (он летит прямо, но ты-то падаешь), и выпускающий показывает тебе из люка большой палец, если ты всё сделал правильно (он может всем показывать большой палец, но те, кто плохо вышел, его просто не увидят), а ты чувствуешь невероятную лёгкость и свободу, и это длится примерно секунду, когда ты паришь в воздухе, цепляясь за него ладонями, пропуская его между пальцами, пока тебя не выдернет из этого счастья рывок подвесной системы раскрывшегося парашюта.

Вернусь к той девочке.

Она стояла возле меня. Я тогда шел в крайней пятерке.
Здесь страх у неё прошел.
Она поглядывала в сторону люка, и явно сожалела о свое истерике. Хотелось ей спуститься на землю под парашютом, а не в самолете, но не знала, как теперь это устроить.
И ещё не уверена в себе была. Боялась, что там – возле люка – снова не справится с собой, и снова откажется.
Ей, конечно, очень повезло, что рядом оказался педагог и психолог.

Я склонился к её ушку: «Хочешь прыгнуть?»
Кивнула.

Я продолжил: «Возьмись руками вот за эти лямки своей подвесной системы. Вот здесь – у плеч. Держись только за них. Не отпускай. Будет страшно – сжимай их крепче. Поняла?»
Она снова кивнула, и стиснула пальчиками эти лямки.
Я ещё сказал: « Когда тебя выпустят, сделай прямо из люка вот такой шажок и сожми ноги вместе. А руками так и держись, пока парашют не раскроется. Потом слушай и делай, что с земли тебе кричат!»

__


Потом продолжу.